— Чего ты добьешься своими импульсами, брат? Скажи, что получится из этого? Скажи, будет ли что-то путное? Если да — я позволю, так и быть, позволю тебе сотворить глупость. Но тот парень, — он на секунду отнимает ладонь от Дейла и указывает большим пальцем себе за спину, — ни в чем не виноват. Он твою девчонку всегда охранял. Он не тот, кто ее трахает, хоть у них и возможны браки внутри семьи.

Маркус ловит мой взгляд. Он замечает, как я брезгливо морщусь, и пожимает плечами.

— Что? — вскидывает брови тот. — Между двоюродным братом и сестрой, например.

Но Марку не стоило об этом говорить, потому что Дейл вырывается и отходит в сторону.

— Замолчи! — ревет он, обозлившись на Марка.

Потом поворачивается к нам спиной, прикоснувшись ладонями к холодной стене у одной из дверей кабинки. Его тяжелое дыхание не может уйти от моего внимания. Я, прислонившись боком к широкой раковине, предпочел просто выждать, когда друг успокоится. Маркус тоже больше его не трогает. И взаимное молчание понемногу начинает на меня давить, но я держусь, не впадая в крайности. Даже не принимаюсь шагать по уборной, хотя, черт возьми, мне этого очень хочется!

— Я ее люблю, — немного успокоившись, но все ещё глядя в стену, произносит со сбившимся дыханием Дейл.

— Ты это переживешь, — утверждает Маркус, словно он сам хоть раз в жизни кого-то любил. Впрочем, как и я.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — с небольшой долей презрения бросает Дейл, чем заставляет Маркуса долго смотреть на него.

Наш общий итальянский друг выдает обстоятельно и непоколебимо:

— Я говорю лишь о том, что все проходит. Может быть, ты и будешь на протяжении всего своего существования пускать по ней слюни, как щенок, но сможешь это пережить. И, возможно, женишься. И, возможно, не на любимой женщине, но, по крайней мере, ты знаешь… ты должен знать, — поправляет себя Марк, — что это не конец света.

Он выходит из уборной, отпустив дверь, и она самостоятельно громко захлопывается. А Дейл, к счастью, разворачивается ко мне. Он поднимает гордо подбородок вверх, поправляет одежду. И я не знаю, что значит эта его напускная решительность: согласился ли он жить дальше без

Майи или пойдет до конца ради той, без которой не может?

Не знаю, было ли правильным с моей стороны соглашаться на предложение Маркуса посетить какой-нибудь бар, но я уже все равно отменил ужин с родителями, потому что не мог оставить Дейла одного. В смысле, даже если бы Марк остался рядом с ним, это не значит, что отсутствие еще одного друга Дейл бы не почувствовал. В такой момент мы ему нужны больше, чем обычно.

Марк ведет машину, а мы вдвоем расположились на задних сидениях. И блондин выпивает из фляги, которую ему отдал Маркус. Дейл предлагает и мне виски, но я отказываюсь. У меня в голове отбойным молотком стучит одна-единственная мысль. Я должен рассказать парням правду о Еве. Я обязан, но так до сих пор не сделал этого. А сейчас неподходящее время.

Прямо сейчас я не могу на это решиться.

— Приехали, — без энтузиазма сообщает Марк, останавливая свою красную тачку на больно знакомой парковке.

Я оборачиваюсь, посмотрев в окно, и узнаю невысокие здания, а между ними вдалеке можно высмотреть фонтан. В Риме их бесчисленное количество, но этот небольшой и стоит не посреди площади, а ближе к многоэтажным домам. И я вспоминаю, где видел все это и этот скромный фонтан. Пройти переулок и свернуть направо — панорамное окно и стеклянная дверь кофейни «Каролла». Я был здесь, но не попадал в смену Евы. Каждый раз я просчитывался и приходил, когда работали другие девушки.

— Зачем ты нас сюда привез? — говорю я Маркусу и встречаюсь с ним взглядом в салонном зеркале заднего вида.

— Что в этом такого? — В его зеленых глазах я замечаю неприкрытое напряжение, но он пытается его замаскировать и просто ведет плечами. — Посидим, выпьем глинтвейн. Между прочим, «Каролла» уже попала в топ лучших кофеен Рима по версии журнала «Dоnnа Mоdеrnа»[2].

Дейл хоть и выпил, но не в стельку пьян. Пока что.

Настроение у него заметно улучшилось, потому что он заливисто смеется над словами нашего общего друга.

— Ты читаешь женские журналы?

Марк выключает радио в машине, вынимает ключ из замка зажигания и бурчит себе что-то под нос, открывая дверь. А потом выдает громко:

— Это журнал Пьетры, был у нее в гостях и из интереса пролистал несколько страниц.

Дейл откидывает голову назад и, улыбаясь, выкрикивает громко:

— Ну, коне-е-е-е-е-ечно-о-о-о-о! — При этом он показывает на Марка пальцем через стекло. Пока Маркус не открывает заднюю дверь и не заставляет его выйти на улицу. Я выхожу следом. Дейл все ещё ровно ходит, но иногда его ноги подкашиваются, отчего он хватается то за меня, то за Марка, чтобы не упасть.

— Нам не стоит туда идти, — произношу я, выпуская пар изо рта от ощутимого октябрьского холода.

Марк засовывает руки в карманы своей осенней джинсовой куртки.

— Почему это? — Парень коротко качает головой и смотрит на меня с интересом. — Боишься встретиться с Евой? Похоже, сегодня она трудится в вечерней смене, — с полуулыбкой говорит он и проходит вперед, чтобы обнять за шею Дейла, продолжающего топить свою тоску во фляге с алкоголем.

— Думаешь, нас пустят внутрь с бухлом? — спрашивает блондин у Марка.

Я мысленно отстраняюсь, не желая слушать дальше их беседу. Все, о чем я хочу думать, — это Ева. И то, что мне безумно нужно увидеть ее. Я ведь даже забыл пригласить ее на ужин с родителями. Все из-за этого Алистера. Он засел у меня в голове и, похоже, не собирается уходить из нее. Серьезно.

Сколько можно становиться у меня на пути? Зачем ему, вообще, нужно строить из себя хорошего мальчика?

Внезапно громкая музыка и рев двигателя привлекают наше внимание. Инстинктивно мы втроем отступаем в стороны, а прямо в довольно широкий для Рима переулок заезжает синяя спортивная машина. Это возмущает туристов и местных жителей. Последние машут руками, а кто-то бьет по капоту авто, веля убираться. Кое-кто грозит вызвать дорожную полицию, если машина не окажется там, где ей и место — на парковке.

Но самой большей моей неожиданностью является

Алистер. Алистер Шеридан и его друзья, которые выходят из маленькой тачки. Один за другим они затыкают рты разбушевавшемуся народу. В данный момент мне очень хочется, чтобы миграционная служба депортировала этого подонка обратно в Ирландию, потому что он всерьез начинает меня раздражать.

Маркус бросает Дейла, выходит вперед меня и аккуратно, воспитанно просит на итальянском всех успокоиться, обещая местным, что разберется с ситуацией.

— Я, конечно, этот красивый язык знаю плохо, но кое-что понял, — с насмешкой в голосе изрекает Алистер, за что вполне может получить по своей морде. — С чем ты там разберешься? — Затем паршивец переключается на меня, заглядывая за спину Марка. — А, может, ты, малыш?

Меня передергивает от такого его обращения ко мне. Я отодвигаю немного Маркуса, становлюсь на место друга и бью Алистера кулаком в челюсть. Удар наношу снизу, так что он через мгновение падает на шикарный капот своей отполированной машины. Я глубоко и тяжело дышу, приближаясь к нему. «Собаки» Алистера не делают даже движения вперед, потому что он подал им пальцами знак не вмешиваться. Ладно, я могу уважать его за это, но совсем чуть-чуть. В остальном я презираю этого наглого ублюдка. Нависнув над ним, пока он лежит на своей тачке, я прячу ладони в карманы брюк.

— Не смей меня так называть. Только женщины, которые спали со мной, имеют на это право.

С синяком в нижней части лица он все равно пытается ерничать и не боится, сволочь, что я могу позволить себе больше, чем один удар.

— Лука-а-ас, — нарочно растягивает мое имя, — неужели ты, действительно, думаешь, что Ева тоже будет так называть тебя? Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, что ей на тебя глубоко наплевать. — Он вздергивает игриво бровью. — Или я не прав?