Я просто не собираюсь отступать. Ее поведение, ее желание спрятаться от меня лишь раззадоривает.

— Кстати говоря, — отец, вновь заговорив, гремит ключами от машины, — Ева ведь придет завтра на занятие с Кианом? Мы давали ей отпуск, чтобы она успела подготовиться к учебному году и закончила незавершенные дела, но с завтрашнего дня она должна восстановить уроки.

Я пожимаю плечами, будто в безразличии.

— Не знаю. В последний раз мы виделись на вечеринке. Если увижу ее сегодня в универе, напомню. — Мое сердце бьется быстрее быстрого от представления, что я смогу наслаждаться

Евой. Хоть и издалека.

Когда мы с отцом, попрощавшись с Исабэл, уже собираемся выходить из дома, она предлагает развеяться вечером:

— Как насчет того, чтобы съездить в «Кароллу», когда вы, мальчики, освободитесь? Как раз, и с Евой поговорим, и с Бьянкой встретимся. Мы давно не общались.

Я вновь делаю вид, что мне все равно, а папа оптимистично смотрит на идею мамы. Он снова целует ее, подмигивает ей по-ребячески, а после вместе со мною спускается с крыльца.

Каждый садится в свою машину. Мы не разговариваем. Мне не хочется. Надеюсь, отцу тоже.

Хотя нет… Он вдруг приспускает окно с пассажирской стороны и обращается ко мне. Я уже думаю обратно задвинуть стекло, но его голос мягок и гармоничен.

— Послушай, я думаю, что совместное времяпровождение нашей семье пойдет только на пользу. А ты как считаешь?

Я вскидываю голову, продолжая пальцами рисовать узоры на руле. Он поинтересовался моим мнением после конфликтной ситуации дома, и я немного удивлен.

— Да, возможно, — выдыхаю я натянуто. — Но ведь мы не знаем, работает ли сегодня Ева в «Каролле». Графика ее смен мне никто не показывал.

Папа ухмыляется, возясь с музыкальной системой в своем автомобиле. Даже странно, что этим утром он решил не пользоваться услугами водителя. В машине тихо включается песня Aегоsmith. Он надевает солнцезащитные очки, из-за чего я удивленно смотрю на него. Папа показывает на систему пальцем:

— Собираюсь прокатиться с ветерком до офиса.

Мне показалось, он даже не слушал меня. Я говорил об…

— Насчет вечера… Лукас, — отец рукою опирается на соседнее сидение, чтобы быть ближе и сделать свои слова, вероятно, более весомыми, — я воспитывал тебя мужиком. Если Ева не работает в «Каролле» сегодня или вообще…, просто сделай так, чтобы она поужинала с нами.

Я открываю рот, чтобы ответить, но папа быстро затыкает меня.

— Я тоже был молод, — говорит он безмятежно. — И тоже был влюблен.

А потом, улыбаясь, устраивается в своем кресле, застегивает ремень безопасности, прибавляет громкости и, заведя машину, нажимает на газ. Меньше, чем через минуту его Тоуоtа Cаmry скрывается за горизонтом.

Папа, ты, несомненно, вдохновил меня, но в моем случае все очень, очень непросто.

Пояснения к главе

[1] — разновидность популярной итальянской выпечки.

Глава 19

Ева

Когда я поступала дистанционно в университет «Тор Вергата», мне было предложено выбрать кафедру сразу. И я даже не стала думать над этим вопросом. Мой филологический факультет включает в себя кафедру иностранных языков. С ее заведующей, Марией Коста, мы общались еженедельно, присылая друг другу электронные письма на почтовые эмейл адреса. И наше общение было абсолютно формальным, Мария помогала мне во многом, так как я была далеко и, возможно, в некотором роде отставала от других студентов. Но только в конце августа, обсуждая с нею мое будущее очное обучение, оплату, список дополнительных курсов и подобные темы, я заметила, что Мария, будто бы прониклась ко мне некой симпатией. Дело не в смайлах, вдруг появившихся в конце длинных содержательных сообщений. Дело в ее манере разговаривать со мной — она изменилась. Стала менее холодной и более вежливой. Наши беседы могли вылиться в философские размышления, и мне это нравилось. Я боялась, что сегодня, в первый день в университете, я не понравлюсь Марие. Не знаю, почему я вбила себе это в голову. И хоть папа утром уверил меня, что я несу бред и искренне, впрочем, как и всегда, пожелал удачи, я все равно не могла перестать волноваться.

Именно поэтому ноги несли меня по, уже пустым тихим, коридорам очень медленно. Каждый шаг давался тяжело. Я читала надписи на дверях аудиторий. Ровными печатными буквами на белоснежных крупных, буквально пару часов назад приклеенных к дереву, листах были написаны названия факультетов, кафедр и номера групп. Я искала свою. Что-то знакомое. И все время это было не то. Я свернула направо. Ощутила, как мои балетки скрипят, касаясь только что вымытого пола. Не знаю, что мною правит, но страх, что все провалится, слишком силен. Не могу понять, что произошло, и почему я так сильно переживаю.

Кафедра германской и кельтской филологии. Филологический и философский факультет. Второй курс.

Зачем-то останавливаюсь у этой двери, сжимая в руках большую тетрадь и ручку. Прижимая длинный ремень сумки подмышкой. В этом помещении сейчас находятся Селест и Доминик. Они вместе выбрали одну специальность. А Пьетра двумя этажами выше: вместе с кузеном и его друзьями выбрала юридический факультет. Точнее, перед ней не стояла никакая дилемма. К счастью или к сожалению. Маркус полностью относит себя, по словам подруги, к британской диаспоре. И его родители в этом поддерживают, а отец и мать Пьетры идут на поводу предков Марка. В этом и вся правда.

Они просто отправили ее «под крылышко» к брату. И так она ближе к тем, кто общается на английском, а значит, сможет его усовершенствовать. Наверное, родители Пьетры невероятно счастливы, что сумели так много чего предупредить, однако они совершенно не учли того, что моя лучшая подруга мечтала изучать историю зарубежной литературы, а не финансовое право. У нее с Маркусом один факультет — только курсы разные. Но он с ней на одном этаже — и если что произойдет, всегда рядом. Вообще-то, исходя из слов Пьетры, как брат, он идеален.

Сейчас ее английский, и впрямь, стал лучше: на юридическом факультете создалась небольшая английская община. Многие выбрали этот университет не потому, что он один из лучших в Риме и второй по дате основания, а потому, что в самом крутом универе Рима — «Ла Сапиенца» — их не приняли. По разным причинам: для кого-то не нашлось места, кто-то не прошел по баллам и уровню знаний итальянского языка. По слухам, знаменитый Лукас Блэнкеншип вместе со своей вечной компанией когда-то учился в стенах университета «Ла Сапиенца», но ребята были исключены оттуда за серьезную драку, после чего их отцам пришлось немало договариваться, чтобы не иметь проблем с законом.

Лукас, Маркус и Дейл — как что-то целое и не разъединимое — были приняты в «Тор Вергата». Пьетра рассказывала, что поначалу никто не надеялся, что они продержатся здесь, но, как ни странно, все было достаточно гладко до недавнего шумного конфликта с Алистером Шериданом и его бандой.

— Сеньорита? — Из мыслей меня внезапно выдергивает взрослый женский голос.

Я моментально разворачиваюсь в направлении, откуда он послышался. На меня смотрит женщина лет пятидесяти.

Вероятно, она — одна из преподавательского состава. Очки в узкой оправе, кажется мне, делают ее моложе и добавляют строгому лицу мягкости. Держа несколько тонких книг в одной руке, она слегка грозной походкой надвигается на меня. Я же стою, словно пригвождённая к этому месту.

— Нужна ли вам помощь в поисках нужного кабинета? –

Поправив свою короткую стрижку со свежим, чего нельзя не заметить, мелированием, она не дожидается ответа и протягивает ладонь вперед. — Какой курс? Первый? Будьте добры, ваш студенческий билет.

Я мгновенно теряюсь, не зная, что ответить на это, хотя должна бы уже что-то сказать. Но получается только негромко лепетать, еле шевеля губами. Находясь в абсолютно некомфортной ситуации, я впадаю в панику, и столько раз уже ругала себя за это — все равно ничего не меняется.