Упс! Маленькая ложь, но необязательно кому-то знать об этом. То, как Алистер раскрыл в удивлении рот, говорит о том, что он понятия не имел о моих чувствах. Черт возьми! Ладно. Я не буду вести себя иначе, я не закроюсь, не растеряюсь, хочу быть твердой и авторитетной. Или хотя бы казаться.

— Дело не в том, что ты сказал или в том, что ты был обкурен.

Дело в том, что тебе, на самом деле, было плевать на меня. И, засыпая ночью, я благодарю всех святых, что никуда с тобой той ночью не поехала. — В моих словах слышны нотки иронии, ерничанья.

И думаю, Алистер это понимает, однако выражение его лица не намного изменилось. Наконец, он усмехается, опускает голову, выпускает воздух из легких. Отдышавшись, как будто не делал этого несколько минут, он возвращает взгляд своих серых глаз на меня.

— Ладно, я… ты же знаешь, я виноват. Я знаю, что я виноват… — Он прерывается, закрывает ладонями лицо и негромко выкрикивает, топнув ногой:

— Черт! Все не то! Не то!

Алистер, чего я точно не могла ожидать, хватает меня за плечи. Несильно, но я почему-то испытываю страх и пытаюсь стряхнуть его руки.

— Извини, — Шеридан убирает ладони и держит их у своего лица, сразу уяснив, что мне это неприятно. — Извини. Я просто не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. И очень жаль, что ты больше ничего не испытываешь ко мне, поскольку ты мне очень понравилась, Ева.

Его слова звучат так искренне! Про себя я скулю, как собака. Прислоняюсь спиной к толстому стволу высокого дерева и не отнимаю взгляда от нерешительного Алистера.

Вечно запинающегося. Это так странно для такого, как он. Но не хочется предполагать, что уверенным в себе парень становится только после алкоголя или наркотиков.

— Слушай. — Алистер улыбается, делая ямочку на подбородке ярко-выраженной. — Если у тебя есть желание, присоединяйся к вечеринке.

Он моментально выставляет руку, потому что я собираюсь отказаться от этой идеи, только услышав.

— Нет-нет, вечеринка у меня дома. Будет много людей. Мои друзья приезжают на неделю из Ирландии. Они берут студенческий отпуск, чтобы повидаться со мной, а я решил устроить для них что-то вроде сюрприза. Приходи и ты. Бери с собой подруг.

Его предложение выглядит сомнительным. Мысль, что он может играть какую-то игру, все еще не покидает голову. Даже если я соглашусь пойти, девочки будут категорически против, но я могу взять с собой Диего. Он, как-раз-таки, пропустил черно-белую вечеринку, потому что уезжал загород с семьей.

— Насчет вечеринки я не уверена и не считаю это хорошей идеей, но я прощаю тебя.

Алистер облегченно улыбается, показывает ровные зубы, воздевает руку кверху, касается ею головы, пальцами зарывается в каштановые волосы. И ненароком я любуюсь всем этим, каждым сделанным им движением. Если бы не подошедшая ко мне Селест, я бы выдала себя потекшей слюной.

— Нам пора, — настаивает блондина, заскрипев зубами. — Ты что, разве забыла, кто выступает для второкурсников?

Нет, конечно, не забыла про Джулио Беррути[1]. Взглянув на часы на телефоне, я понимаю, свою речь актер начнет совсем скоро, и у нас осталось мало времени для того, чтобы преодолеть расстояние до конгресс-центра, попасть внутрь и сесть на свои места.

— Кто выступает у вас? — любопытствует Алистер.

Пьетра и Доминик присоединяются к нам, и первая начинает дерзить:

— Это не твое дело, смазливый мальчик.

Я шикаю на нее, прошу перестать себя вести так, но она лишь хмурится и отворачивает от меня свое лицо. Хорошо, если ей так угодно…

— Ладно, я могу сказать, что вечером придет поздравить нас Даниэле Гароццо[2], — спокойно оповещает Шеридан, и даже у Пьетры округляются глаза.

— Такой информации на официальном сайте не было! — возмущенно восклицает она.

Алистер смеется.

— Если не веришь, можешь сама убедиться во время собрания всех четверокурсников, — предлагает парень, пожав плечами.

Таким он мне нравится больше. Когда Алистер общается с моими подругами, он другой: убежденный и не колеблющийся.

— Если, разумеется, тебя пропустят внутрь.

Селест, состроив гримасу, хватает меня за руку и тащит вперед. С важным видом она поворачивает к Доминик и Пьетре:

— Пойдем, девочки. Мы обязаны успеть.

Несмотря на людный двор кампуса, громкие разговоры вокруг нас, включенную музыку, я все равно могу расслышать торопливые шаги своих подруг. От этой мысли мне становится почему-то тепло на душе. Они со мной, они рядом. То есть, невзирая на то, что мы немного повздорили, недопоняли друг друга, они все равно здесь. Я все равно слышу шаги двух пар ног позади, и ещё одна капризная особа держит свою ладонь в моей ладони.

— Не станете же вы на меня злиться за…, — я начала это предложение на оптимистичной ноте, но быстро замолкаю, завидев, что у здания библиотеки греет свои тела тройка придурков, один из которых кузен Пьетры.

Сколько это будет продолжиться, знает один дьявол! Теперь, когда все остановились, я тащу Селест за руку, но она упирается. Перед нами встает Лукас, он взглядом указывает на парня, что остался стоять у дерева, когда мы уходили.

— Что тебе нужно, Блэнкеншип?

Между нами, словно не было поцелуя и того разговора. Я обращаюсь к нему с ядовитостью, и он отвечает мне не лучше.

Так же хлестко и жестко:

— Уже по фамилии меня называешь? — Ухмылка появляется на его губах.

Такая противная, что хочется стереть.

— Ладно, — когда я не отвечаю никак на его замечание, он решает заговорить сам. — Что от тебя хотел тот ирландский идиот, Мадэри?

Лукас специально делает акцент на последнем слове, чтобы я обязательно услышала. Боже, до чего же этот человек меня достал!

Я цокаю языком, не в силах сдержать победной улыбки.

— Смотри-ка! А совсем недавно ты меня называл националисткой…

Лукас вскидывает указательный палец вверх, зажав остальные в кулаке.

— Не-не-не. Я предполагал, — с ехидной улыбкой исправляет он меня.

Глядя на него сверху вниз, я отпускаю Селест и одну руку прикладываю к своему бедру. Хотелось бы быть выше, но все, что я могу — это вытянуть подбородок вверх, выпрямить спину и делать вид, что меня совсем не колышет присутствие Лукаса. Он, не без бойкости и самовлюбленности, пытливо меня разглядывает. Его глаза сканируют мои. Я не моргаю. И думается мне, что мы играем в какую-то игру, названия которой мне не разглашали, и о правилах никто не говорил.

Даже когда свора Лукаса, состоящая из двух человек, медленно приближается к нему, я все равно не отвожу глаз. Я стойко выдерживаю это испытание, если это то, что он задумал. И спустя несколько минут намеренно толкаю Лукаса плечом, чтобы пройти вперед, чтобы уйти прочь. Потому что он моргнул. Потому что он проиграл.

— Больше не появляйся на моем пути, — бросаю я ему, представляя, что он действительно оставит меня в покое.

Но нет. Блэнкеншип дал мне сделать всего пару шагов, наверное, для того, чтобы я хоть на мгновение почувствовала себя победительницей. После же передо мной встали его друзья, и Дейл, смотря на меня с сожалением, поджал губы.

— Мы не хотим тебе зла, — говорит блондин, и я коротко смеюсь, потому что это звучит уморительно.

Клянусь!

— Что. Тебе. Сказал. Алистер.

Лукас произнес это по слогам, прежде чем подхватить за локоть и вернуть в прежнее положение. Уже даже не удивляет, что он ведет себя со мной так, словно я марионетка. Даже первый учебный день удосужился испортить. У него дар. По другому сказать нельзя.

— У тебя просто талант портить мне настроение, — озвучиваю свои мысли и тычу пальцем в грудь Лукаса.

Он с места не сдвигается, никаких эмоций, черт возьми, не выдает.

— Что тебе сказал Алистер Шеридан, Ева? — вмешивается Маркус, злясь.

Пьетра с Лукасом вместе пытаются его обуздать. Они говорят ему, чтобы он замолчал и не лез в разговор. Тот закатывает глаза, поднимает голову к небу и принимается рассматривать его. Унялся, к счастью! Куда лучше, чем задавать мне вопросы.